Сергей Кузин: первая фотосессия с женой и дочерью

Впервые и только в VIVA! Сергей Кузин рассказывает о своей удивительной биографии и знакомит с женой Алиной и дочкой Аришей. Среди номинантов «Viva! Самые красивые 2011» есть человек по имени Сергей Кузин. Что мы знаем о нем? То, что он продюсер певицы Эрики, которую заприметил, будучи одним из судей «Фабрики зірок 3». Что в очереной «Фабрике» на «Новом канале» уже сам стал продюсером и что на этом же канале ведет программу «Зроби мені смішно». Поклонники старого доброго рок-н-ролла знают Сергея как одного из ведущих утреннего шоу на станции Radio Roks… Если не полениться, то можно найти информацию и о том, что Сергей жил в Беларуси, США, уже 8 лет как обосновался в Киеве и растит маленькую дочь Аришу… Viva! решила поближе познакомиться со столь разносторонним человеком. – Итак, давайте знакомиться. Сергей, расскажите, как вы попали в Киев? Так получилось, что я вынужден был уехать из Беларуси, меня оттуда просто выдавили… И тут приходит приглашение из Киева руководить радиостанцией «Хит FM». Так что плотно, с постояным местом жительства, я здесь с 12 февраля 2004 года. –Значит, можно вас поздравить с 8-летием статуса киевлянина?? Совершенно верно. Хотя до этого я неоднократно приезжал сюда в качестве тренера в системе Inter News Ukraine, занимался с украинскими «радистами», помогал делать утренние шоу. В качестве студентов помню ныне известных медиаперсон: и Сережу Притулу, и Дядю Жору. В Минске у меня было все.. . А здесь пришлось начинать с нуля на съемной квартире, какое- то время спал на раскладушке. С деньгами тогда было не очень, поэтому моей первой жене Ире и 13-летнему сыну Женьке было нелегко. Я жевал курицу-гриль с батоном и читал в белорусских газетах о том, что вывез из страны миллионы. Что ж, это была своеобразная проверка на вшивость. – Судя по вашей пестрой биографии, вам не привыкать к кардинальным поворотам судьбы. Будучи офицером ракетных войск, вы уволились в запас и на долгое время уехали в Америку. Это правда? Да, я заканчивал в Минске ракетное училище и служил на территории Украины, в Одесском округе, в Херсоне. Запустил без зазрения совести в небо Казахстана несколько сотен тысяч долларов... Армия стала для меня хорошей школой. Я понял одно: если ты прав, надо идти до конца. Но в современную армию своего сына я бы не отдал. Собственно, при первой возможности я и сам оттуда смылся. Уволился в 1991 году, после кризиса, вместе с огром- ным количеством тогдашних офицеров. Правда, в моем случае это была целая эпопея: чтобы меня «списали» в запас, я «косил» – полоскал водкой рот, рисовал кришнаитские звездочки на лбу, чтобы замполиты меня заметили и сделали правильные выводы... – Сережа, а что вас в армию привело? Имидж-то у вас рокера, а не ракетчика, прямо скажем. Армия в моей жизни была исключительно из-за отца. И я не мог не повиноваться, поскольку отец и сейчас для меня является последней инстанцией. Ну, конечно же, став «под ружье», я испытал глубокое разочарование – ведь до службы в армии после музыкальной десятилетки при консерватории по классу фортепиано я зарабатывал неплохие деньги, играя со старшими ребятами на свадьбах. Параллельно я учился на подготовительном отделении при историческом факультете. Но папа, как полувоенный человек (он служил в военной разведке), сказал, что это не профессия, а чушь собачья. И я в одночасье оказался в карантине, поступающим в военный вуз, бритый наголо, с торчащими ушами. Только на втором курсе я смог избавится от троек по профильным предметам, потому что всякие геометрии и матанализ для меня были не просто проблемой – я испытывал к ним ненависть почти классовую. Я был и остался гуманитарием, продолжая играть. Тогда мне очень повезло, потому что шефами нашего училища были «Песняры» и в нашем ДК была отличная репетиционная база с хорошей аппаратурой. К третьему курсу мы были самой крутой свадебной группой в Минске. – Вы хорошо зарабатывали на свадьбах. Как деньгами распоряжались? Очень уверенно. Я просаживал все, если это не успевала забирать мама. Я был, конечно, отпетым раздолбаем. Деньги как приходили, так и уходили. Я никогда их не жалел. Это не те деньги, которые нужно откладывать. – А какие нужно откладывать? Те, которые заработал не на халтурах. Те деньги, которые я зарабатываю на ТВ или пыхтя на радио, – вот это заработанные. А те были шальными – в 19 лет я мог заработать до пятисот рублей в месяц! При том что мама получала 170. Мажор просто! Возможно, сказалось то, что все-таки я родился в Германии и прожил там 15 лет. Возможно, из-за этого в школе я так и не стал до конца своим. Никто не мог понять: какого фига я разгуливаю в «ливайсах»? А другой одежды у меня просто не было... – Заработанные на свадьбах деньги вы по традиции тратили на джинсы? В основном, я тратил их на винил. Хорошая пластинка по тем временам стоила 50–60 рублей. Но, оказываясь у меня дома, она превращалась в источник еще одного дохода – делалось огромное количество аудиокассет… – А как на ваши коммерческие упражнения смотрел папа? Это была проблема. В отличие от мамы, разделявшей все мои самые бредовые увлечения (она переводчик, проработала около 30 лет в Германии), папа, к сожалению, меня растил в жестких условиях. Он срывал со стены плакаты с волосатыми чудови- щами, отказывался покупать мне гитару. А она мне очень была нужна, ведь в пятом классе я с друзьями создал группу «Динамит». Даже слова помню: «Вот занавес раскрылся, гитары рубят гимн. Весь зал насторожился, на сцене группа «Динамит». Мы считали эту песню нашим гимном. Дело было в Магдебурге. – Вы были бунтарем? Я был настоящим исчадием ада! Спокойная жизнь у родителей закончилась с момента моего поступления в школу. Научившись в четыре года читать и писать, я пришел в школу и сразу понял, что уже все знаю и мне там нечего делать. Стал раздолбаем: безостановочные драки, снобизм, высокомерие – через это я прошел по полной программе. Издевался над тупыми, с моей точки зрения, учениками, хотя они просто были нормальными. Учился-то я хорошо, первую четверку получил только классе в седьмом, но у меня были всегда проблемы с поведением. Мама просто боялась в школу ходить... (Задумавшись) Маме сейчас 74, отцу – 78. Нравится это или нет, но мне самому скоро полтинник. Я понимаю их состояние, потому что реально создавал проблемы. Сегодня, как сын и как отец, я изменил бы многое. Отец сейчас тяжело болен… И я думаю: что же тогда мне мешало вести себя по-человечески? Мама не обижается, но ей было очень туго из-за меня. – Думаю, учителя тоже хлебнули с вами горя? Им было сложно. После каждого урока я должен был прийти к учителю, чтобы он мне в графе «Поведение» поставил оценку «удовлетворительно», и только при таком условии я допускался на следующий урок. Хотя у меня по жизни полярная ситуация: учителя, которые видели во мне человека, любящего их предмет, всегда были на моей стороне. К примеру, в 10-м классе учительница русской литературы сама ночью вытягивала меня из «обезьянника». Я попал в милицию из-за драки на дискотеке. Поразительно то, что она даже родителям об этом не сказала! Я выиграл всесоюзную олимпиаду, и для нее это было важнее всех «неудов» за поведение. Элла Евгеньевна Минакова была совершенно потрясающей! С огромным багажом знаний и настоящей добротой. Она не сюсюкала, не заигрывала с детьми. Но она боготворила свой предмет. Ничего по программе – за полчаса эти дебильные странички переворачивала, вынимала свою программу и… Дальше просто космос. Она была заслуженной учительницей Советского Союза. Драла меня за уши, даже по щекам била, но точно знала, что ее в школе никто обидеть не мог. Эллочка была под моей защитой (улыбается). Она себя спокойно чувствовала и в младших, и в старших классах, потому что я за нее мог голову оторвать любому. – Как вам кажется, в какой переломный момент родители стали вами гордиться? Да вы знаете, отец и сейчас не особо гордится, я для него все равно раздолбай. Он меня любит, плачет, когда я приезжаю, и тогда у нас все хорошо. А был период, когда мы 10 лет не общались. Но папа так и не смирился с тем, что я не послушал его советов и не стал человеком с аккуратной прической и в строгом костюме. Для него, к сожалению, форма не менее важна, чем содержание. А мама была моим союзником даже в самые трудные времена, а ведь у меня всякое бывало в жизни… Я вам даже не могу передать, какое количество вещей мама знает обо мне и носит все это в себе. Этого никто не знает – ни жены мои, ни знакомые, ни друзья. Больше плохого обо мне, чем моя мама, не знает никто. Но не было случая, чтобы она в чем-то меня не поддержала. Она могла мне что-то высказать один на один, но если это выходило за рамки нас двоих, то она всегда была со мной вне зависимости от того, прав я или не прав. Поэтому я не знаю, гордятся ли родители мной, но то, что они меня любят, я знаю точно. Другое дело, что я начал испытывать к ним истинно щенячье чувство лет 10–12 назад. – Повзрослели, поумнели… Может быть. Но только думаю, что я не повзрослел – до сих пор способен на какие-то идиотские поступки. Мне кажется, что мой сын Женька во многом взрослее меня. Вообще, он полная противоположность мне: терпеливый, спокойный, культурный и корректный. А я вспыльчивый, холеричный, непоследовательный, не всегда справедливый. Банальная фраза, но я горжусь своим сыном. За всю жизнь у нас не было ни одной серьезной дискуссии. Я мог рявкнуть по своей привычке, но в итоге оказывалось, что я-то как раз и был неправ – то не разобрался, то не углубился. Единственной своей заслугой я считаю то, что попытался не навязывать Женьке свое мнение. Если он хотел играть в футбол – играл в него. Захотел играть панк-музыку – я ему купил гитару, и он был полгода панком. У него сережки были везде: в ушах, в брови. Но при этом никогда не курил, и пить ему не нравится, он считает это отстоем. Женя очень хорошо и образован, и воспитан, кроме того, он однолюб. У него уже четыре года девчонка любимая. У меня в этом возрасте такие взводы были… – В общем, повезло вам с сыном. Это все благодаря его маме. Когда Женя рос, меня практически никогда не было дома, поэтому не хочу присваивать себе чужие лавры. Это все Ира, моя бывшая жена, человек очень спокойный и терпеливый. Она привила сыну самостоятельность – в 8 лет он сам летал в «Артек». Уже второй год он сам живет, снимает квартиру. – Который сыну год? Двадцатый. Он сейчас в Будапеште, студент второго курса ун верситета Оксфордской бизнес- группы. Он очень хорошо сдал экзамены и мог выбирать, где учиться. Но выбрал не Америку, а Европу. Это я его попросил, чтобы он был поближе: до Будапешта час лету, а в Америку лететь – целое дело! – Вот вы сына не захотели в Америку отпускать, а сами именно туда и рванули, когда Союз распался. Как это произошло? Я имею в виду не распад Союза, а ваш отъезд. В Америку я попал благодаря некоторым ухищрениям. Приобрел религиозную визу, по которой значился то ли баптистом, то ли пятидесятником, в общем, что-то связанное с модными религиями. Тогда по стране ошивалось много миссионеров, искавших молодых адептов своих церквей. Так я оказался в Нью-Йорке, а дальше началась уже другая история. – Подозреваю, сейчас будет что-то в стиле рассказов Довлатова… Помню первое впечатление от Америки: мужчина с надписью на спине Garbage Service одной рукой держит гигантский черный мешок с мусором, а в другой руке у него мобильный телефон! А на дворе 92-й год... В общем, я понял, что попал в страну больших возможностей. Для меня Америка началась с самого дна. Технично «потерявшись» для своих религиозных друзей еще в аэропорту, я начал свободную жизнь – уже через 8 часов после приезда нашел работу. В мои обязанности входило сгребать мусор в черные мешки и выставлять их на тротуары ровно в 10.30 – у них очень жесткие штрафы в мусорных службах. У меня было четыре кафе, с каждого я получал по 7 долларов в день. В одно время со мной на Манхэттене жил Остап Ступка. Через день мне помогли устроиться еще на одну работу: я был кармэном в 14-этажном паркинге. Хозяева швыряли мне ключи от машин, а я должен был отогнать и припарковать машину, принести ключи диспетчеру и получить за это доллар. Вот тут я поднялся! Потому что были дни, когда я зарабатывал до полусотни за вечер. А потом я отправился по знакомым и попал в «Новое русское слово» (легендарная русскоязычная газета, издаваемая в Нью- Йорке с 1910 года – прим. Viva!) – Вы встречались там с Довлатовым? Нет. Я видел только его рабочее место. – Вы стали сотрудничать с «Русским словом»? Да, и не только c ним. Писал и в «Русский Нью-Йорк»… Так пошло потихоньку – там статейку, тут статейку... Присоединилась еще работа на русскоязычной радиостанции. На основании этого я подал документы в колледж High Radio School в Сиэтле, где стал изучать музыкальное програм- мирование, стажировался на американских станциях, была даже одна станция, где работали только афроамериканцы. В общем, опыта набрался. Чтобы оплачивать обучение, я подрабатывал сталкером – возил по стране группы украинских, русских и белорусских бизнесменов, которые знакомились с американской экономикой и образом жизни. Моя задача заключалась в том, чтобы помочь им ориентироваться в действительности, вплоть до пользования банкоматами и технически осна- щенными туалетами. – В общем, жизнь в Америке налаживалась… Да, но все закончилось тем, что я достиг критического возраста, когда мне показалось, что я недооценен и жизнь вокруг меня развивается по одной спирали, а я двигаюсь по другой. Я осознал, что становлюсь винтиком большого и бездушного организма. В итоге, прожив пять лет в Америке, я решил вернуться в Белоруссию. Правда, путь мой пролег через Голландию, где я прожил еще полгода. – Чем же вы занимались в Голландии? Играл на улице, зарабатывая себе на «шапку». В моем понимании это были хорошие деньги. Я до сих пор не ощущаю себя обеспеченным или богатым человеком. Если представляется возможность заработать, то я всегда это сделаю. У Джека Лондона есть рассказ о человеке, которого спасли после кораблекрушения. И через 20 лет он прятал у себя в карманах хлебные мякиши на черный день. Я очень долго жил в ситуации, когда не знал, будет ли мне на что купить поесть. – Когда вы вернулись в Минск, решили жениться? Живя в Америке, я имел возможность пересекать границу. Поэтому в один из своих приездов в Минск в 95-м или 96-м году женился. Свадьба с моей первой женой Ирой была формальностью, ведь у нас уже был сын Женя. В 9.15 утра я на роликах приехал в загс на роспись, а в 9.30 уже поехал на радиоэфир. – Сейчас у вас другая семья. Вы поддерживаете с Ирой отношения после развода? Да, мы с ней в отличных отношениях. Я ей помогаю, мы общаемся, звоним друг другу. Ира ухаживает за моими родителями, и это дорогого стоит. Она это делет не потому, что надо, а потому, что с годами мы стали по-настоящему родными людьми. Мама в ней души не чает. – Это счастье, когда людям удается сохранить дружбу. Я понял, что развод с Ирой – это еще не повод бить горшки. Она была тем человеком, который помог мне справиться с алкогольной зависимостью... Благодаря ей я уже 16 лет не пью. Если бы не Ира, не знаю, где бы я оказался в свое время. Она не увещевала – просто молчала. И в один прекрасный момент мне стало невыносимо стыдно, когда она показала мне на маленького Женю, на пустое место вместо телевизора и на ящик водки «Абсолют». В тот момент я вылил остатки бутылки в раковину и больше не притронулся к спиртному. Как бы ни сложилась моя и ее жизнь, я этого никогда не забуду и понимаю, что многое в моей жизни выглядит так благодаря ей. Мне кажется, что я умею быть благодарным, не до конца, но все же умею. – Как эти высокие отношения воспринимает ваша нынешняя жена? Спокойно. Алинка – взрослый, умный и тонкий человек. Мало того, что я ее люблю, я ее еще и очень уважаю. А это далеко не всегда взаимосвязано у мужиков. Она не просто красивая женщина, но и классный специалист, уверенно реализует себя в профессии – она врач-дерматолог, с восьмого класса пошла в медучилище, бегала по практикам в моргах в 15-16 лет, затем закончила мединститут, сейчас кандидатскую защищает. Алина больна своей работой, как и я болен своей. Алька не из тех косметологов, которыми полон Киев, псевдоспециалистов, которые после каких-то курсов начинают размахивать шприцами. Не могу сказать о ее работе больше, потому что это занятие достаточно интимное для клиенток, но могу утверждать: в этой сфере она очень популярный и авторитетный человек. – Для вас важно, что бы ваша женщина была личностью и профессионалом? Да, конечно! Самодостаточная женщина всегда вызывает уважение. – Какая у вас с Алиной разница в возрасте? 14 лет. – Вы женаты сейчас? Нет, мы пока не женаты официально, хотя вместе живем уже четыре года и до этого еще два встречались. Почему не оформили отношения? Да просто некогда. Но это вопрос времени. Другое дело, что без цыган и медведей, потому что мы не любители псевдорусских гуляний. – Ну, уж и не на роликах в загс! Нет-нет, Алина этого не позволит! Для Иры замужество со мной было уже вторым, поэтому она спокойно отнеслась к ситуации. У Альки это будет первый брак. Конечно, она захочет почувствовать себя невестой. Но не стану забегать вперед, это будет неожиданностью. Я точно знаю, что Алина не против, да и я тоже. – Как вы себя чувствуете в роли молодого папы? Прекрасно! О том, что у нас будет девочка, я знал на второй день после «бурундука». Знаете, что это такое? Это когда тест на беременность показывает две полоски. Просто я очень хотел девчонку, и сейчас Ариша – олицетворение всех моих желаний и надежд… Ох, и голубоглазая же получилась бестия! – А вы рожали вместе с Алиной? Да, но я не считаю это каким- то подвигом, как любят многие рассказывать – будто он с пара- шютом прыгнул. Понимаете, как-то само собой получилось: мы приехали в роддом, распо- ложились в палате, и началось – пришли доктора, стали чем-то заниматься. Что, я должен был сказать: «Ну, все, дорогая, ты тут справляйся, а я пошел»? Я взял айфон и стал снимать происходящее. – Вы настроены на одного совместного ребенка? Знаете, не хочется быть пошлым, но это дело нехитрое, и здесь все зависит от Алины. Если она возжелает – я только за! – Сергей, вы производите впечатление человека, у которого все сложилось. Знаете, я очень дорожу тем, что сейчас имею. Очень дорожу Алькой, у нее потрясающие родители. Все анекдоты о тещах у меня вычеркнуты. А тесть, который каждое утро встает в полшестого, чтобы покормить меня завтраком, – это дорогого стоит. – Вы все вместе живете? Да, у нас большая квартира, нам всем очень удобно, уютно, и у нас не возникает никаких конфликтов, живем душа в душу. – Что вас драйвит? Музон, книжки, кино, спортзал. Я вам скажу по секрету, у меня в пять вечера тренировка. Так что давайте потихоньку закругляться. – И вы перед тренировкой выкурили 10 сигарет?! Не мешают? Мешают, но я себя малодушно оправдываю: если я брошу курить, что же во мне вообще останется от нормального человека? – Татуировки. Кстати, каково их происхождение? Они все на понятиях рок-н- ролла. На одной куча микрофонов, другая – с днями рождения детей. А одна из тату гласит: Smile now. Cry later – «Улыбнись. Поплакать всегда успеешь». ИВАННА СЛАБОШПИЦКАЯ ТАТЬЯНА ВИТЯЗЬ